Статья посвящена описанию семантики мотива, его внутренней структуры, текстовой манифестации и дистрибуции, а также «сетевых» межмотивных связей. Материал – несколько сюжетных групп, различным образом соотносимых между собой: Вещий/Нерассказанный сон / Язык животных (AaTh 671 Е*; 725; 517, 670, 672, 672D*, 673, 781; Mot. M312.2 sq.; D217; M312.0.2), Укрощение невесты (AaTh 519, ср. 516), Победа слабого (AaTh 480С*, 565, 613, 735А, 930, 1535; СУС −813А**; Березк., K27nn, K88) и еще некоторые ассоциированные с ними сюжеты. Мотивы этой группы обычно имеют бинарную или тернарную структуру, элементы которой дисперсно распределены в сказочном тексте, будучи разделены повествовательными фрагментами, которые наполнены другими событиями и приключениями.

Проделанный анализ позволяет систематизировать мотивы и их структурные элементы следующим образом: 1) минимальные смыслоразличительные (но не смыслообразующие) дифференциальные признаки сюжетных композитов (семы «повествовательной грамма тики»), на фабульном уровне далее не членимые; 2) «простые» моти вы; их можно рассматривать как совокупность сем, которые благодаря устанавливаемым между ними связям обретают смыслообразующие функции и структурируют мотив в качестве своего рода нарратив ной семантемы; 3) «сложные» мотивы, имеющие бинарную или тернарную структуру, элементы которой дисперсно распределены в сказочном тексте (впрочем, граница между «простыми» и «сложными» мотивами достаточно условна).

Структура мотива адекватно описывается как фрейм, слоты которого, определимые своими фасетными значениями, могут заполняться и семами (в «простых» мотивах, но не только в них), и семантемами (в мотивах сложных). Тем самым межмотивные связи оказываются либо иерархическими (мотив, вложенный в мотив, «матрешка»), либо сетевыми (одни и те же семы заполняют слоты разных мотивов, связывая эти мотивы «семантическими каналами», что имеет далеко идущие последствия для работы генеративных механизмов традиции). Наконец, как слоты для особого, «процедурного» (а не «материального») заполнения, целесообразно рассматривать слоты, содержащие сами «программы», по которым устанавливаются логические отношения между компонентами мотива.

В статье рассматривается особое ритуальное поведение – хватание мяса, которое составляло неотъемлемую часть обряда жертвоприношения животных на Ильин день с. Ношуль Прилузского р-на Республики Коми до 1930-х гг., а также определяется роль мотива «хватание мяса» в современной устной локальной традиции. На основе анализа этнографических материалов было выявлено, что хватание мяса являлось своеобразным ритуалом летних обетных праздников с принесением в жертву животных не только в с. Ношуль, но и в отдельных местностях карел и северных русских. Рассмотрение его в ряду других необычных способов раздачи жертвенного мяса, таких как разбрасывание с крыши здания и выдача через церковную ограду, позволяет сопоставить ритуальное поведение с драками и кулачными боями сельских престольных праздников. Хватание мяса добавляет ритуалу принесения в жертву животного «необычности», «казуса», благодаря чему сведения о жертвоприношении сохраняются в устной традиции. Анализ содержания и формы устных рассказов, записанных в ходе фольклорно-этнографической экспедиции в 2006 г., позволяет автору сделать вывод о том, в коллективной памяти сохраняется не рассказ о жертвоприношении на Ильин день, а устойчивое выражение – «хватать ильинское мясо», которое становится сюжетообразующим мотивом преданий об Ильине дне. Языковая форма выражения обеспечивает взаимосвязь с Ильиным днем и приводит к ежегодной актуализации, что создает условия для сохранения и трансляции мотива в локальной устной традиции.

Сюжетно-мотивная методика анализа текста широко применяется к формульным текстам: сказкам, быличкам и т. д. При этом к устным нарративам о недавнем прошлом (в частности, о войне) такой подход применяется реже, хотя известно, что они тоже являются фольклорными в широком смысле слова. Я применяю этот метод к устным историям об оккупации, собранным в экспедиции в Брянскую область. Составление указателя мотивов, встречающихся в воспоминаниях об оккупации нескольких городов Брянской области, позволяет классифицировать эти тексты и выделить основные темы и группы мотивов. Кроме того, я рассматриваю способы комбинации мотивов в длинных историях и на основании полученных сочетаний выделяю два сценария нарративизации: обличительный и примирительный. Эти два способа комбинации мотивов позволяют рассказчикам выразить две разные точки зрения на этические дилеммы военного времени. Набор сюжетов, которые рассказываются в связи с оккупацией, а также устойчивые способы их комбинации позволяют предположить, что именно эти этические дилеммы для жителей бывших оккупированных территорий наиболее актуальны, и основной коммуникативной целью рассказывания историй о войне является сообщение своей позиции на этот счет.

Статья посвящена медиатизации мифологических персонажей славянского фольклора на примере видеоигры Yaga, созданной студией Breadcrumbs Interactive в 2019 г. Медиатизация фольклора позволяет посмотреть, как трансформируются традиционные представления при попадании в медийную среду и как «переводится» фольклор на язык медиа. В данном случае компьютерная игра рассматривается как текст, состоящий из различных (визуальных, вербальных и пр.) знаков. Используется применяемый как в фольклористике, так и в Game Studies структурно-семиотический анализ персонажной системы видеоигр для выявления их функций и сюжетных ролей, а также визуальных, аудиальных и др. приемов медийной репрезентации заимствованных из фольклора игровых образов.

В статье делается попытка ответить на следующие вопросы: сходны ли функции игровых персонажей с функциями их фольклорных прототипов? Есть ли подобные сюжеты в быличках, или же в данном случае мы имеем дело с полностью выдуманными авторами игр сюжетами, которые лишь пытаются быть похожими на фольклорные?

Здесь будет затруднительно просто составить сравнительную схему, сопоставив видеоигровой и фольклорный образы, поскольку в игре отсутствует полноценный бестиарий (отдельная вкладка в меню игры, где мы могли бы посмотреть полные сведения о персонаже). Кроме того, всех фольклорных персонажей можно условно поделить на полноценных противников, у которых кроме нападения не будет иной линии поведения, и нейтральных по отношению к герою, которые могут напасть или же пойти на контакт. В одном случае можно говорить исключительно о внешнем сходстве, в другом – ориентироваться на сюжеты квестов, в которых фигурирует персонаж.