В статье исследуется происхождение песни «Виновата ли я» и ее дальнейшая эволюция вплоть до нашего времени. Раннее упоминание о песне датируется 1956 г. Ее мелодия самостоятельна, а текст ранней версии восходит к трем источникам: 1) романс «Виновата ли я?» (1865), изданный под именем «Анна Р.»; 2) романс-ответ «Виновата кругом!» В. Сулковского (1886); 3) анонимный шантанный куплет середины 1910-х гг. В результате контаминации возникла диалогическая композиция. В романсе рассказывается история о кокетке, которая искусно играет чувствами мужчины и в конце концов губит его; в песне, по устойчивой фольклорной традиции, страдающим персонажем стала девушка. В песне главенствует мотив самоценности любви, который в народную песню пришел из поэзии сентиментализма и романтизма. Но если ранняя версия – протяжная лирическая, то позднейшие все больше походят на быструю плясовую. В «мужской версии», появившейся в конце 2010-х гг., гендерные роли персонажей инвертированы.

Закономерности формирования калмыцкой и синьцзянойратской версий «Джангара», их развития и взаимодействия исторически обусловлены единством данной эпической традиции в прошлом, миграцией и обособлением некоторых этнических групп, более поздними культурными контактами между ними. Обнаруживается и преемственность родственных традиций, основанная на культурном взаимодействии калмыцких книжных текстов с эпическим фольклором ойратов Синьцзяна. Очевидно, что распространенное среди них в начале XX в. и позднее издание текстов Ээлян Овла дало дополнительный импульс развитию данных сюжетов и в самой синьцзян-ойратской традиции. Работа посвящена изучению синьцзян-ойратских версий цикла Ээлян Овла и выявлению их региональных различий. Несмотря на существенное сходство с калмыцкой версией, обнаруживаются трансформации текстов также на сюжетно-композиционном и стилистическом уровнях. В процессе исполнения сказители варьируют сюжет, опуская его отдельные звенья или включая новые. Вставные эпизоды, отдельные мотивы и эпические формулы синьцзян-ойратской версии специфичны и имеют региональную обусловленность. Новые комбинации мотивов и эпизодов порождают новые редакции и сюжетные версии при относительной стабильности ключевых фабульных элементов. Нововведения могут иметь существенное или незначительное воздействие на развитие повествования, а в случае с типическими местами могут не иметь его вообще. В результате текстуального варьирования наблюдается и обновление лексики эпоса.

В статье рассматриваются различные примеры заимствованной лексики, обнаруживаемой в жанрах монгольского церемониально-обрядового фольклора. Юролы (благопожелания) и магтаалы (восхваления) имеют долгую и богатую историю в культурных традициях монгольского народа. В то же время в жизни монголов данные жанры играют сугубо практическую роль, сопровождая всевозможные знаменательные события общественной и частной жизни – как торжественные общественные события, так и важные для отдельно взятой семьи собрания. Жанры юрол и магтаал не утрачивали своей популярности на протяжении всей исторической жизни монголов, изменяясь с приходом новых времен, приспосабливаясь и реагируя на все культурные новшества, а также активно включая в свой состав неологизмы, в качестве которых зачастую выступают заимствованные иностранные слова. Статья опирается на материалы полевых и архивных исследований, проведенных учеными в период с 1964 по 2020 г., а также на составленные ими словари ассимилированной лексики. Представлены ключевые сведения об изучении заимствований в монгольском языке и проанализированы конкретные примеры и языковые особенности, выявленные в рамках исследуемых фольклорных жанров.

Работа по созданию сравнительных сюжетно-тематических указателей киргизских «малых» эпосов «Коджоджаш», «Эр Тёштюк», «Жаныш и Байыш», «Курманбек», «Эр Табылды» подходит к своей завершающей стадии. Они составляются фольклористами, работающими в разных вузах Кыргызстана и учеными из Национальной академии наук Кыргызской Республики, причем ими используется опыт предшествующего создания сюжетно-тематического указателя эпоса «Манас». Эти указатели позволяют ученым легко и быстро находить в текстах эпосов необходимую им информацию, что в свою очередь должно способствовать появлению новых научных эпосоведческих концепций. В данной статье рассказывается о готовящемся к публикации указателе эпоса «Эр Тёштюк», который занимает важное место среди других сюжетно-тематических указателей киргизских «малых» эпосов, описываются его тематические разделы, а также особенности его структуры.

Статья посвящена наивной поэзии о гибели пионера-героя Муси Пинкензона. В декабре 1942 г. 12-летний мальчик вместе со своей семьей стал жертвой расстрела евреев. По официальной версии, перед смертью он успел сыграть на скрипке «Интернационал». Популярность этого сюжета среди наивных авторов пережила два пика – 1960–1970-е и 2010–2020-е гг. В статье анализируются особенности поэтики стихов о Мусе Пинкензоне, их прагматика и комплексы мотивов, характерные для произведений разного времени создания. Основной вывод статьи в том, что авторы наивных стихотворений раннего и позднего времени ориентировались на разные источники, в которых этот сюжет и характеристики главного героя трактовались по-разному. В ранних произведениях Муся Пинкензон лишен индивидуальных черт, его функция состоит в том, чтобы своей смертью подать пример другим и вдохновить их на борьбу. В поздних же он, наоборот, изображается уникальным ребенком со сверхъестественными музыкальными способностями, который сам вступает в бой с противником и одерживает над ним символическую победу. В выводах статьи также показывается, как эти два варианта сюжета соотносятся с различными типами мемориальной культуры, характерными для советского и постсоветского времени.

Работа посвящена поиску теоретических контекстов для рассмотрения содержания домашних питомцев как одной из практик досуга. Основным является вопрос о том, какие ценности скрыты за этой практикой и какие человеческие потребности она восполняет. Рассмотрение статистических данных позволяет обнаружить ее в характеристиках разных социальных страт, а также констатировать рост этой практики, что позволяет сделать вывод о том, что она, являясь досуговой практикой, связана со становлением новой нормы отношений. Она основана на признании, во-первых, уязвимости, во-вторых, потребности в любви-заботе и, в-третьих, взаимозависимости живых существ. На основе привлечения экзистенциальных и феноменологических контекстов предлагается гипотеза о схождении в этой практике трех миров – мира окружающей среды, жизненного мира, разделяемого с Другими, и внутреннего мира (Umwelt, Mitwelt и Eigenwelt): питомец дан своему владельцу и как часть природы, и как «ты», и как Другой, задающий границы субъективности своего человеческого альтер эго. Все это делает жизнь с питомцами площадкой для производства и подтверждения новой ценности. Содержание домашних питомцев открывает отношения живых (людей и не-людей) как взаимозависимые и создает возможность договора, основанного на любви-сторге.

Цифровая среда может выступать не только каналом трансмиссии устной памяти или хранилищем разрозненных воспоминаний, целенаправленно или стихийно создаваемых каждым, кто пользуется смартфоном. Как и устная память, выделяемая современными исследователями «память цифровая» представляет собой активный процесс, на который влияют самые разные факторы (от контекста размещения оцифрованных или изначально цифровых данных до надежности инфраструктуры и заинтересованности отдельных акторов). Автор рассматривает проблему сохранения цифровой памяти, которая также включает анализ процессов архивации данных в цифровой среде, их легитимации и систематизации. Одной из инициатив, направленных на обеспечение междисциплинарного диалога между российскими учеными, заинтересованными в сохранении цифровой памяти и создании электронных баз данных, а также на повышение видимости подобных баз данных, является разработка их сводного каталога. В статье уделяется внимание принципам и структуре открытого сводного каталога цифровых архивов на русском языке, над которым ведется работа в Архиве РАН. Каталог включает как известные и обширные коллекции данных, так и небольшие архивы, разрабатываемые в рамках личных инициатив, тематика которых охватывает историю России, культуру повседневности, искусство, литературу, фольклор, естественные и технические науки.