В китайской культуре духи-ежи относятся к нескольким типам духов. Это могут быть звери-оборотни, которые превращаются в людей и взаимодействуют с человеком. В отличие от других животных, например лис, ежи-оборотни не были очень популярными персонажами, несколько рассказов о них представлены в «Тайпин гуан цзи», «Тайпин юй лань» (X в.), а также в сборнике рассказов об удивительном «Куй чэ чжи» (XII в.). В большинстве случаев ежи в образе пожилых людей, у которых сохраняются некоторые зооморфные черты, встречаются с людьми во дворе или в доме и не причиняют им вреда. Другой тип ежей-оборотней – это священные животные, чей культ получил распространение при династии Цин и остается популярным до сих пор. Эти духи, поселяясь в семье, обеспечивают ей процветание и получают способность к оборотничеству только после достижения бессмертия. Рассказы о различных духах-ежах представлены в сборнике Ли Цинчэна «Рассказы Цзуйча об удивительном» («Цзуйча чжигуай»), изданном в 1892 г. Эти истории произошли в г. Тяньцзине, где был очень популярен культ белой ежихи. В некоторых из них персонаж обладает особенностями, характерными для разных типов духов.

В статье рассмотрена эволюция преданий о Волосатой деве (Мао-нюй) начиная с XII в. до наших дней в письменной и устной традиции Китая, в том числе на материале стихов, новелл и записей собирателей эпох Сун – Цин, а также воспоминаний о Хэбэе 1920–1940 гг. и современных сборников сказок и преданий. Внимание уделено и досунской истории образа. Выдвинуто предположение о заимствованной природе этого мифологического персонажа. Привлечены данные полевых исследований 2014–2016 гг.

Мао-нюй живет в лесистых горах и настроена доброжелательно по отношению к людям. Рассказы о ней можно подразделить на две группы: в первой она сверхъестественное существо, для которого нет возврата к человеческому существованию, во второй она превращается в человека, покидает лиминальную зону и обречена на смерть. В. Эберхард и Ли Цзяньго составили сюжетные схемы, близкие к инварианту сюжета о Мао-нюй. Вместе с тем есть небольшая группа историй, где Мао-нюй выступает в качестве волшебного помощника, не отвечающих ни этим схемам в целом, ни их части.

В статье описаны представления о Мао-нюй как о богине. Прослежена связь сюжетов о Волосатой деве с даосской агиографией (начиная с «Ле сянь чжуань»). Приведены данные о восприятии этих сюжетов в изобразительном искусстве.

Даны доказательства непосредственного происхождения сюжета китайской революционной оперы «Седая девушка» от древнего фольклорного сюжета, а также описано, каким образом повлияло появление «революционной пьесы» на бытование рассказов о Беловолосой фее. Предпринята попытка определить способы влияния сюжетов о Мао-нюй на сюжеты о волосатых людях, в том числе – о строителях Великой стены. Указано, что для записанных в последние десятилетия рассказов о Волосатой деве характерна близость к письменным источникам и привязка к горам Хуашань.

В российском сказковедении сложилось два подхода к сказке о жене ужа. Один (Е.А. Костюхин) отрицает принадлежность данного сюжетного типа к сказочному жанру и относит его к народной новелле. Другой (Г.И. Кабакова) делает акцент на этиологическом финале, понимая его как альтернативу компенсации сказочной беды. Мы применили к анализу сказок о жене ужа структуралистский метод. В результате была создана типология сюжетного типа 425М. Нам удалось выявить его инвариантную схему, а также описать все отклонения от нее (вариации и варианты). Особенностью сюжетного инварианта 425М является усложненная инициальная часть, в которой мы предлагаем выделять блок нулевой, или мнимой, недостачи и блок недостачи подлинной. Структурно-семиотическая схема сюжета коррелирует с мотивной схемой, предложенной Г. Кабаковой, но дополняет ее акцентом на инверсии базовой семантической оппозиции своего, человеческого, и чужого, нечеловеческого, что дает возможность объяснить, почему финальное превращение становится компенсацией беды. Финальное превращение героини (и/или ее детей) в птиц и рептилий рассматривается нами как мифологическая медиация. Героиня ликвидирует недостачу действием, несимметрично противоположным действию антагониста. Им и является превращение, в результате которого формируется новая оппозиция «кукушка – уж», которая снимает прежнюю «свой – чужой». Дочь торжествует над матерью, не причиняя ей непосредственного вреда, и воссоединяется с мужем.

В статье рассматривается памятник древнерусской книжности XVII в. «Повесть о бесноватой Соломонии» в контексте русской и финно-угорской мифологии. Сюжет Повести сопоставляется с двумя близкими сюжетными комплексами: о людях, отданных природным духам (потерянных / проклятых) или забранных природными духами (сюжет северорусской и финно-угорской мифологической прозы), и о чудесной/ом супруге (сюжет сказочной прозы у русских и несказочной – в фольклоре финно-угорских народов). Рассмотрение Повести в расширенном мифологическом контексте позволяет говорить не только о фольклорных истоках древнерусского книжного памятника или о тематическом единстве книжных и устных текстов, но и о механизмах межжанровой трансмиссии мифологических мотивов, о логике и идеологии сюжетосложения в текстах разных типов. В частности, предполагается, что с точки зрения сравнительной мифологии мотив сексуального преследования Соломонии демонами может быть рассмотрен не как результат влияния западноевропейской демонологии с ее идеей о суккубах и инкубах, но как инверсированная содержательно, структурно и функционально мифологическая модель экзогамного брака. Статья предлагает расширение контекста, в котором мы можем мыслить о сюжете памятника древнерусской книжности, о вплетении еще одной нити в полотно интерпретаций.

Статья посвящена образу покойника в реализациях двух сюжетных типов T 366 «Trup upomina się o swoją własność» (АТU 366 «The Man from the Gallows») и T 470* «Zmarły urażony» (АТU 470А«The Offended Skull»), формально отнесенных автором указателя польской фольклорной прозы к жанру волшебной сказки, а фактически соответствующих основным жанровым установкам мифологических рассказов (фабулатов). Следовательно, покойник предстает в них не как сказочный, а именно как мифологический персонаж. Номинации, а также некоторые другие свойства «иномирных» героев этих нарративов отражают двойственность народных представлений о сущности человека после кончины. Покойники воспринимаются как существа страшные и опасные, но это результат поведения человека, который нарушил их покой какими-либо действиями. Однако степень выражения их демоничности, т. е. неприветливости и мстительности по отношению к человеку, разная, и проявляется она как на уровне сравниваемых сюжетных типов в целом, так и на уровне конкретных текстовых реализаций одного и того же сюжета.

В статье рассматривается история создания ранее не публиковавшейся работы Е.М. Мелетинского о сказке, которая предшествовала первому варианту его докторской диссертации и монографии «Герой волшебной сказки». Ее машинописный экземпляр без даты и подписи сохранился среди документов, изъятых во время второго ареста ученого в 1949 г. и впоследствии переданных в библиотеку Петрозаводского университета.

Еще в период учебы в аспирантуре Среднеазиатского университета Мелетинский увлекся исторической поэтикой и изучением фольклора. Результатом этих занятий стала статья-исследование «Сказочные сюжеты под вопросом об их бытовом значении».

О том, что именно эта работа была самым первым научным трудом ученого, посвященным сказке, свидетельствуют не только документы и воспоминания Мелетинского, но и сама ее структура: в первых главах автор, взяв за основу задачу, поставленную А.Н. Веселовским в «Поэтике сюжетов» «проверить русские данные о третьем брате или сестре, дурачке, замарашке по сказкам других народов», – подробно рассматривает мотив младшего в сказках народов мира и историю его изучения, однако в последней главе приступает к анализу иного мотива – сказок о «бедном сиротке». Именно этот мотив как стадиально более ранний выходит на первое место не только в диссертации 1948 г., но и во всех опубликованных и не опубликованных до второго ареста работах Мелетинского, посвященных сказке.

14 декабря минувшего года в Ереване на семьдесят втором году жизни скончался замечательный филолог, лингвист, фольклорист Вардан Айрапетян.

28 декабря 2019 г. в калифорнийском городе Маутин-Вью (США) на восемьдесят первом году жизни после тяжелой болезни скончался американский и российский ученый, историк и фольклорист, профессор Майкл Джекобсон (Michael Jacobson, Михаил Львович Якобсон).